ШКАРОВСКИЙ М.В.

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ПРИ СТАЛИНЕ И ХРУЩЕВЕ

Глава I ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СССР - ОБЪЕКТ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ_ 4

§ 1. Задачи исследования, терминология, методологическая основа_ 4

§ 2. Характеристика источников_ 31

§ 3. Русская Православная Церковь и государственная религиозная политика в 1917-1938гг. 39

Глава II ИЗМЕНЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ__ 55

§.1. Положение Русской Церкви накануне Великой Отечественной войны (1939-1941 гг.) 55

§ 2. Патриотическая деятельность Московской Патриархии_ 69

§ 4. Ликвидация обновленческого и григорианского расколов_ 110

§ 5. Религиозная политика советского государства в годы войны_ 118

Глава III. ЦЕРКОВНОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ В СССР_ 131

§ 1. Иосифлянское движение 131

§ 2. Катакомбное движение 146

§ 3. Религиозные диссиденты_ 158

Глава IV МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ НА МЕЖДУНАРОДНОЙ АРЕНЕ_ 172

§ 1. Русская Церковь в центре "большой политики"_ 172

§ 2. Ослабление, внешнеполитической активности Патриархии_ 185

§ 3. Новая активизация международной деятельности Церкви_ 191

Глава V ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В 1945-1964 гг. 202

§ 1. Временное "перемирие" 1945-1953 гг. 202

§ 2. Укрепление позиций Патриархии - 1953-1957 гг. 212

§ 3. Снова "война" - 1958-1964 гг. 219

Заключение 241

От издательства

История Русской Церкви советского периода есть, прежде всего, история неслыханного ранее в России гонения на веру. Накал антицерковной борьбы властей то утихал, то вспыхивал с новой силой. Известно, что сталинские репрессии 1930-х годов унесли жизни сотен тысяч православных священнослужителей и мирян. В это страшное время было закрыто подавляющее большинство храмов, упразднены монастыри, разрушена система духовного образования, уничтожены миллионы книг религиозного содержания, разграблено, сожжено или распродано за границу множество ценных икон, уникальная церковная утварь, словом, нанесен огромный и пока невосполнимый урон Русской Православной Церкви.

Антицерковная деятельность советской власти широко известна во всем мире, однако можно сказать, что известна она лишь с «внешней» стороны террора, насилия и наглой атеистичской пропаганды. Свидетельства об этих «внешних» гонениях можно найти в воспоминаниях уцелевших жертв коммунистического террора, материалах, опубликованных в русской зарубежной и иностранной печати, и, увы, в небольшом пока еще количестве научных исследований. Вместе с тем за рамками этих источников, как правило, оставались скрытые от посторонних глаз механизмы направленной на уничтожение Церкви партийно-государственной работы. Еще несколько лет тому назад исследователи не могли и помыслить о возможности пользования так называемыми «закрытыми» фондами архивов, материалами из хранилищ советских карательных органов, следственными «делами» лиц, осужденных за веру. Даже до сего дня определенная часть этих документов в силу различных обстоятельств остается сокрытой от взоров историков. И все же именно последние годы открыли перед исследователями принципиально новые возможности для их научных изысканий.

Предлагаемая читателям книга доктора исторических наук М. В. Шкаровского является одной из первых в отечественной историографии попыток представить перед нами обобщенную картину церковно-государственных отношений в СССР в период правления Сталина и Хрущева. В работе М. В. Шкаровского рассматриваются многие еще совершенно незатронутые исследователями аспекты российской церковной истории новейшего времени. Особый интерес представляет использованный в книге обширный корпус источников, в числе которых много ранее недоступных архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот.

Большинство затронутых в книге проблем напрямую связано с современностью. К их числу относится, например, вопрос о «внешнеполитическом» курсе Московской Патриархии и, в частности, об участии Русской Православной Церкви в экуменическом движении. Нет никакого сомнения в том, что еще со сталинских времен советское руководство стремилось использовать Церковь в интересах своей внешней политики, видя в ней союзника в деле привлечения мирового общественного мнения на сторону внешнеполитических инициатив СССР. Государство хотело направить внешние контакты Московской Патриархии на объединение деятельности Православных Церквей (прежде всего из стран т. н. «народной демократии», а также Ближнего Востока) «в противостоянии политике капиталистических держав». Однако церковное руководство сумело использовать эти контакты для защиты и отстаивания интересов Церкви внутри страны. С течением времени советское правительство было вынуждено все в большей степени считаться с мнением мировой общественности, соответственно корректируя свои действия по отношению к Церкви.

Важное место в исследовании М. В. Шкаровского уделено вопросу о роли тех или иных церковных деятелей в развитии государственно-церковных отношений в СССР. К их числу принадлежат, например, Патриархи Сергий (Страгородский) и Алексий (Симанский), митрополиты Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), Ленинградский и Новгородский Никодим (Рогов) и др.

Немалый интерес представляет вызвавшая в последние годы многочисленные спекуляции проблема взаимоотношений Московской Патриархии с органами государственной безопасности и иными учреждениями, призванными осуществлять контроль над церковной деятельностью. Автор рассматривает общий курс политики советского руководства в отношении религии и те колебания, которым он подвергался в зависимости от внутриполитической ситуации, внутрипартийной борьбы и «нужд текущего момента».

Значительное место в работе М. В. Шкаровского уделено рассмотрению проблемы так называемого «религиозного сопротивления в СССР». Под этим термином автор понимает всю совокупность разнородных по своему составу течений, выступавших, во-первых, против гонений на веру со стороны гражданской власти и, во-вторых, против компромиссов, на которые вынуждено было пойти в этих условиях руководство Московской Патриархии. В рамках этой проблемы М. В. Шкаровский сосредоточил свое внимание на истории т. н. «катакомбной церкви», движения «иосифлян» и «истинно-православных христиан», деятельности религиозных диссидентов. Безусловным достоинством этой части книги является использование множества редких источников, проливающих свет на ранее совершенно неизвестные страницы истории этих течений. Необходимо, однако, признать, что «религиозное сопротивление» с церковно-канонической точки зрения не было однородным.

Надо заметить, что сопротивление гонениям на веру было начато уже на историческом Поместном Соборе Российской Православной Церкви 1917- 1918 годов. В разных формах оно продолжалось с этого времени вплоть до падения безбожного коммунистического режима. Это движение за церковную свободу не следует смешивать с оппозицией официальному курсу Русской Православной Церкви (Московской Патриархии).

Первые оппоненты курсу Патриаршей Церкви появились еще при жизни Святейшего Патриарха Тихона (Беллавина). К их числу относятся не только т. н. «обновленцы» и живоцерковники, но и представители ультраконсервативных церковных кругов (например, «даниловская оппозиция»). И лишь с появлением подписанной митрополитом Сергием и единомышленными с ним архиереями «Декларации» 1927 года оппозиционные настроения получили значительно большее развитие. Однако, если «даниловская оппозиция» не прерывала молитвенного общения с Патриархом Тихоном и сохраняла, таким образом, свое единство с Матерью Церковью, то движение «непоминающих» (разорвавших молитвенное и евхаристическое общение с Временной Высшей Церковной Властью в лице митрополита Сергия и его Синода) уже вьшшо за церковные рамки и согласно церковному праву явилось расколом. С церковной точки зрения помещение глав о деятельности раскольников требует от автора канонической оценки их действий, которая, увы, в значительной степени отсутствует в работе М. В. Шкаровского.

В заключение отметим, что имя автора книги - доктора исторических наук Михаила Витальевича Шкаровского (родился в 1961 г.) наверняка известно тем, кто следит за новейшей литературой по истории Русской Церкви советского периода. В настоящее время М. В. Шкаровский работает ведущим научным сотрудником в Государственном архиве Санкт-Петербурга и преподает в Санкт-Петербургском государственном Университете.

В предлагаемой читателю книге освещаются важные страницы истории главным образом Русской Православной Церкви (РПЦ), хотя частично рассматриваются проблемы взаимоотношений и с другими религиозными организациями. Это объясняется тем, что Православие было и остается самой крупной и влиятельной конфессией в СССР и России. Естественно, что Русская Церковь находилась в центре внимания соответствующих властных структур и отношения с ней определяли государственную религиозную политику в целом.

Выбор хронологических рамок работы (1939-1964 гг.) объясняется необходимостью выделить чрезвычайно важный, во многом ключевой и относительно целостный период этой политики в СССР (при всех ее колебаниях и изменениях). Период, когда Московская Патриархия играла значительную роль в планах советского государства, нередко оказываясь в самом центре «большой политики». Начальной вехой является отказ от замыслов удушения Церкви, существовавших в 1930-е гг., первые шаги в перестройке всех государственно-церковных отношений, переход к активному использованию Московской Патриархии в целях внешней и внутренней политики правительства. Заключительной гранью стал крах «хрущевской политики» насильственной ликвидации религиозных организаций в стране, прекращение во второй половине 1960-х гг. открытых антицерковных кампаний и угасание интереса к РПЦ со стороны высшего руководства страны.

При исследовании церковно-государственных отношений в 1939- 1964гг. рассмотрены определяющие факторы, этапы религиозной политики советского правительства, ее последствия для страны и Русской Церкви, обратное влияние. На основе обширной новой источниковой базы автор попытался восполнить существующие значительные пробелы в знаниях по избранным проблемам, по-новому взглянуть на уже разработанные аспекты темы, подтвердить или опровергнуть существующие концепции, а также сделать свои собственные выводы.

Материалы книги могут быть использованы и при изучении современного состояния РПЦ, перспектив ее воздействия на общественную ситуацию в стране.

Проблема государственно-церковных отношений в целом, на наш взгляд, нуждается в комплексном изучении представителями различных гуманитарных дисциплин как в теоретических, так и в конкретно-исторических аспектах, относительно отдельных периодов и всей истории СССР. Но необходимость сделать один из первых шагов на этом пути, попытаться наметить методологические подходы к проблеме, показать, как развивались эти отношения в 1939-1964 тт., определила выбор темы настоящего исследования.

Глава I ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СССР - ОБЪЕКТ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

В воскресенье праздновался Покров Божией Матери. В этот день в 1964 году состоялся пленум ЦК КПСС, снявший со всех постов генерального секретаря Никиту Хрущева. Этим внезапно и бесславно окончилось одно из самых сильных гонений в новейшей истории Русской Церкви. Верующие сразу усмотрели в этом явное заступничество Царицы Небесной, потому что гонение длилось уже шесть лет, казалось, конца края ему не будет и действительно однажды «покажут по телевизору последнего попа».

Датой официального начала гонения можно считать 16 октября 1958 года, когда Совет министров СССР принял постановления о положении монастырей и о налоговом обложении доходов Церкви. За 12 дней до того ЦК КПСС издал секретное постановление «О недостатках научно-атеистической пропаганды», предписывавшее всем партийным и советским органам развернуть наступление на «религиозные пережитки».

За время гонения в два раза уменьшилось число храмов и в три монастырей. Более 1200 человек оказалось в тюрьме, в том числе несколько епископов. В стране физиков и лириков, «Оттепели», «Июльского дождя» монахов сажали в психиатрические больницы и накачивали психотропными препаратами, паломницы подвергались насилию со стороны милиционеров и комсомольских активистов, на церкви и священников нападали при полном бездействии и негласном поощрении властей, порой для разгона жителей, противившихся закрытию храмов приходилось, привлекались армейские части. Попытка окончательного решения церковного вопроса осуществлялась жестко.

Мы вспоминаем пять историй, которые произошли во время хрущевского гонения с известными людьми Церкви и ярко характеризуют то время. Пять примеров решимости. Три из них показывают, что гонители, как правило, рассчитывали на отсутствие сопротивления, не были готовы к отпору и боялись его. Если им противостояли, они отступали, сколь бы ни казалось это нелепым и невозможным в такой стране, как СССР. А две другие истории - то, что самое главное и самое сложное во время гонения, это решимость священника с утра совершить молебен за тех, кто ночью на него напал, и решимость проповедовать в пустом храме без электричества, потому что вдруг пришел хоть кто-то, кого он в темноте не видит.

Митрополит Никодим. Колеса коснутся земли - газуй!

Как встречали комсомольские активисты нового митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима, вспоминает в сборнике «Человек Церкви» митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, ныне Святейший Патриарх:

«Уже на подъезде к Никольскому собору, у его ограды, митрополичий ЗИМ встретила огромная толпа подвыпившей молодежи, преградившая путь машине. Водитель митрополита, Михаил Петрович, бывший летчик-истребитель, прошедший войну, человек не робкого десятка, спокойно спросил владыку, что делать. Владыка отреагировал по-военному — вперед. Михаил Петрович двинул машину по направлению к толпе. Расстояние сокращалось. Когда осталось несколько сантиметров, нервы стоявших в оцеплении не выдержали, они расступились и машина въехала в ограду собора.

Видимо, спохватившись, что им не удалось задержать автомобиль митрополита, возбужденные молодые люди со всех сторон окружили машину и стали пытаться ее приподнять. В какой-то момент спокойный голос Михаила Петровича известил владыку о том, что дальше двигаться невозможно, так как машина поднята на воздух. Владыка был совершенно спокоен, сосредоточен, собран. Подождав некоторое время, он сказал: «Как только колеса машины коснутся земли — газуй». Второй раз приказывать Михаилу Петровичу было не надо. Как только автомобиль был опущен на землю, он нажал на газ. Скорость была небольшой, поэтому никто из окружавших автомобиль не пострадал. Но решительные действия водителя напугали толпу, и она расступилась. С большим трудом машина подъехала к алтарному входу — не могло быть и речи, чтобы торжественно войти в храм с главного входа, который был плотно окружен распоясавшейся молодежью».

Архимандрит Алипий. Побеждает тот, кто наступает

О борьбе наместника Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия (Воронова) за спасение обители от закрытия сохранилось множество историй. И в «Несвятых святых», и в воспоминаниях известного реставратора Саввы Ямщикова они приведены. Многие из них сегодня, не пережив то время, читаешь как исторические анекдоты, улыбаясь, как ловко монахи ходили голосовать крестным ходом или как отец наместник осадил псковских десантников. Но, наверное, тогда было не до смеха. Приведем пример просто самурайской готовности пожертвовать собой. Из проповеди псково-печерского архимандрита Нафанаила (Поспелова) в день двадцатилетия кончины отца Алипия:

« “Побеждает тот, кто переходит в наступление”, - этот принцип отец Алипий принес еще из мирской жизни, из страшных времен Великой Отечественной. Впрочем, он следовал ему всегда, особенно когда вставал вопрос о несправедливом притеснении монастыря, верующих.

Когда отец Алипий сжег бумагу (с личной подписью Н.С.Хрущева - ред.) о закрытии Псково-Печерского монастыря на глазах “государевых посланцев”, он повернулся к ним и сказал:
- Лучше я приму мученическую смерть, но монастыря не закрою.

Когда пришли отбирать ключи от пещер, он скомандовал своему келейнику:
- Отец Корнилий, давай сюда топор, головы рубить будем!

После этих слов, видя решимость в глазах отца Алипия, пришедшие обратились в бегство».

Прп. Амфилохий Почаевский. Люди, гоните их!

Составленное в Почаевской лавре житие недавно прославленного Украинской Православной Церковью святого - прп. Амфилохия Почаевского - рассказывает, как он воодушевил богомольцев прогнать из лавры милиционеров, приехавших закрывать Троицкий собор. Ко времени событий преподобный Амфилоий еще не был пострижен в схиму, поэтому он и называется иеромонахом Иосифом:

«Как-то осенью 1962 года старца вызвали в город Броды, сорок километров от Почаева, к девочке со сломанной рукой (прп. Амфилохий был известен как хороший врач-травник и костоправ - ред.). Возвращался в монастырь он через ворота со стороны экономии и не видел, что творится у Троицкого собора. Преподобный не успел еще отворить дверь келий, как к нему прибежал послушник и второпях рассказал, что собор отбирают и начальник милиции уже отнял у наместника ключи. Отец Иосиф поспешил к храму. Там было многолюдно, а у дверей Церкви с десяток милиционеров со своим начальником.

Старец подошел к начальнику и неожиданно вырвал из его рук связку ключей. Отдавая их тут же стоявшему молодому наместнику Августину, сказал: "На, тримай і нікому не віддавай". Недоумевающим милиционерам кинул: "Архієрей - хазяїн Церкви! А ви? геть звідси! Люди, гонитъ їх!", - обратился он к присутствующим местным жителям. Воодушевленные призывом любимого батюшки, люди кинулись брать жерди и устремились на милиционеров, которые в испуге бросились бежать к Святым вратам».

Сельский священник Иоанн Крестьянкин. Молебен за врагов

После выхода из тюрьмы в 1955 году священник Иоанн Крестьянкин (впоследствии архимандрит, известный духовник Псково-Печерского монастыря) служил в Псковской, а затем в Рязанской епархии. В Москве ему, бывшему заключенному, жить было запрещено. С декабря 1959 он служил в церкви свв. Космы и Дамиана в селе Летово Рязанской области. Очень скоро активному священнику стали приходить анонимки, авторы которых с клятвой «честное комсомольское» угрожали повесить его, «очкарика» на фонарном столбе. В новогоднюю ночь 1961 года недоброжелатели перешли от слов к делу. Вот что сообщает жизнеописание отца Иоанна:

«Тени в масках и балахонах проникли в священнический дом, стоящий на отшибе, неподалеку от церкви... После издевательств с требованием выдать ключи от церкви и деньги, и получив ответ, что ни того ни другого у него нет, рассвирепевшие посетители прикрутили его руки к ногам за спиной, затолкали в рот накидушку и устроили обыск-погром, сопровождаемый непристойной бранью и побоями связанного. Когда безрезультатные поиски окончились, был вынесен приговор - свидетеля убить. Насмехаясь над верой священника, его связанного бросили перед иконами «вымаливать себе рай». Лежа на боку, батюшка возвел глаза к образу Иоанна Богослова, стоящему в центре, и забылся в молитве. Сколько он молился, не помнил, а когда забрезжил рассвет, услышал движение в комнате. К нему припал Алексей (помощник отца Иоанна в строительных работах, которого во время нападения злоумышленники связали, но ему удалось освободиться - ред.), думая, что батюшка мертв, но, убедившись, что он живой, дрожащими руками начал раскручивать провод, впившийся в тело. Не сразу опомнившись, он освободил от тряпки рот батюшки. Вдвоем наскоро они привели в порядок разоренную комнату, благодаря Господа: "Наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде".

А утром батюшка служил. И в храме все с удивлением отметили необычное начало службы. Батюшка начал службу благодарственным молебном и поминал ночных своих посетителей, имена коих «Ты, Господи, сам веси». И почти никто не понял, что он молился о разбойниках, которые не ведают, что творят».

Игумен Серафим (Тяпочкин). Молитва во мраке

После возвращения из заключения и ссылки игумен Серафим (Тяпочкин, впоследствии архимандрит) был настолько изможден, что в церковном совете села Ракитного, куда он был назначен на приход, недовольно ворчали. Что это за священник, какого-то «шкелета» прислали... Всю дорогу до села он провел в кузове грузовой машины. Все сидели, он один стоял. Никто не уступил места немолодому человеку, священнику. В Ракитном он первые годы жил в холодном домике - ржавую воду наливал в консервную банку, обмакивал в эту воду сухари и ел их. А как приходилось служить? Рассказ из книги «Белгородский старец архимандрит Серафим (Тяпочкин)»:

«Начальник района разрешил служить только ночью, чтобы люди ходили в колхоз, а не в храм. В воскресенье разрешалось служить до 9.00, а потом церковь - на замок. Отец Серафим как-то говорил внуку: «Хорошо, что службу знал на память, а то свечей нет, только коптилка. В церкви пусто. Ни петь, ни читать, ни кадило раздувать некому. Зато можно всю ночь служить». Я спросил: «А проповедь кому говорить, если пусто было?» На что получил ответ: «Но ведь в темноте кто-то мог быть? Для них и говорил». Трудно представить это: темный храм, ночь, мороз, а священник говорит проповедь и, я уверен, плачет по своему обыкновению».

§4. Русская Православная Церковь и государственная религиозная политика в 1917–1938 гг Глава II. Изменение государственно-церковных отношений в годы II Мировой войны §1. Положение Русской Церкви накануне Великой Отечественной войны (1939–1941 гг.) §2. Патриотическая деятельность Московской Патриархии §3. «Религиозное возрождение» на оккупированной территории СССР §4. Ликвидация обновленческого и григорианского расколов §5. Религиозная политика советского государства в годы войны Глава III. Церковное сопротивление в СССР §1. Иосифлянское движение § 2. Катакомбная Церковь §3. Религиозные диссиденты Глава IV. Московская патриархия на международной арене §1. Русская Церковь в центре «большой политики» §2. Ослабление внешнеполитической активности Патриархии §3. Новая активизация международной деятельности Церкви Глава V. Государственно-церковные отношения в 1945–1964 гг §1. Временное «перемирие» 1945–1953 гг §2. Укрепление позиций Патриархии – 1953–1957 гг §3. Снова «война» – 1958–1964 гг Заключение

Для России, страны многонациональной и многоконфессиональной, вопрос о взаимоотношениях властных структур с религиозными организациями всегда был важен. Новая формирующаяся российская государственность стоит сейчас перед необходимостью выработки своей модели церковной политики. Отсутствие ее и замедление с определением сущностного содержания может стать фактором, дестабилизирующим социально-политическую и духовную обстановку в стране. Процесс выработки такой модели пойдет тем успешнее, чем полнее и объективнее будут учтены уроки прошлого. Опасения вызывают: вновь наметившаяся тенденция «огосударствления» Церкви – пропаганда в печати, создание ряда соответствующих центральных и местных институтов и т.п.; чрезмерная политизация деятельности отдельных религиозных организаций; рост напряженности в межконфессиональных отношениях в некоторых регионах России. Участие Православной Церкви в решении ключевых проблем общества должно проходить без ущемления прав всех иных вероисповеданий, без очередного принудительного закрепления за ней привилегий официальной господствующей конфессии. В свете этого повышенный интерес вызывает история взаимоотношений Церкви и государства в предшествующие десятилетия, особенно в моменты их наибольшего обострения.

Внимание широких слоев общественности сегодня все больше привлекает и тема сопротивления в Русской Церкви, попытки части духовенства спасти ее от полного подчинения, в том числе даже ценой перехода на нелегальное положение. В то же время нестабильная ситуация в странах СНГ, существующие в некоторых из них элементы религиозной дискриминации свидетельствуют об опасности возобновления гонений на веру. Поэтому определенное значение имеет и изучение истории репрессий верующих в СССР.

В книге освещаются важные страницы истории главным образом Русской Православной Церкви (РПЦ), хотя частично рассматриваются проблемы взаимоотношений и с другими религиозными организациями. Это объясняется тем, что Православие было и остается самой крупной и влиятельной конфессией в СССР и России. Естественно, что Русская находилась в центре внимания соответствующих властных структур и отношения с ней определяли государственную религиозную политику в целом.

Выбор хронологических рамок работы (1939–1964 гг.) объясняется необходимостью выделить чрезвычайно важный, во многом ключевой и относительно целостный период этой политики в СССР (при всех ее колебаниях и изменениях). Период, когда Московская Патриархия играла значительную роль в планах советского руководства, нередко оказываясь в самом центре «большой политики». Начальной вехой является отказ от замыслов удушения Церкви, существовавших в 1930-е гг., первые шаги в перестройке всех государственно-церковных отношений, переход к активному использованию Московской Патриархии в целях внешней и внутренней политики правительства. Заключительной гранью стал крах «хрущевской политики» насильственной ликвидации религиозных организаций в стране, прекращение во второй половине 1960-х гг. открытых антицерковных кампаний и угасания интереса к РПЦ со стороны высшего руководства страны.

Сложная, противоречивая, трагическая история Русского Православия в XX веке ранее относилась к темам, фактически закрытым для объективного изучения отечественных исследователей. Сейчас, когда открылись недоступные прежде архивы, исчез жесткий идеологический контроль государства, все больше ученых обращается к ней. Однако интенсивное, подлинно научное изучение темы только начинается. И начинается оно с периода 1917–1930-х гг., гораздо более исследованного и в зарубежной историографии. 1939–1964 гг. пока в значительной степени по-прежнему остаются «белым пятном». Автор полагает, что для широких обобщений и беспристрастного изучения более позднего периода еще не наступило время, не хватает эмпирического материала – архивные документы 1970–1980-х гг. остаются малодоступными. Хотя следует отметить, что отдельные сюжеты, рассматриваемые в книге, выходят за установленные хронологические рамки. Это вызвано необходимостью целостного исследования некоторых ключевых, малоизученных проблем – например, церковного сопротивления. Кроме того, автор написал краткий обзор истории взаимоотношений советского государства и РПЦ в 1917–1938 гг. (так как без представления о них затруднено понимание многих более поздних процессов), что соответственно нашло отражение в разделе посвященном историографии темы.

При исследовании церковно-государственных отношений в 1939–1964 гг. рассмотрены определяющие факторы, этапы религиозной политики советского правительства, ее последствия для страны и Русской Церкви, обратное влияние. На основе обширной новой источниковой базы автор попытается восполнить существующие значительные пробелы в знаниях по избранным проблемам, по-новому взглянуть на уже разработанные аспекты темы, подтвердить или опровергнуть существующие концепции, а также сделать свои собственные выводы.

Материалы книги могут быть использованы и при изучении современного состояния РПЦ, перспектив ее воздействия на общественную ситуацию в стране. Процесс религиозного возрождения, происходящий в последние годы в России беспрецедентен в ее истории (сходные явления, происходившие и раньше отличались неизмеримо меньшими масштабами). Только за 1988–1993 гг. количество верующих в стране, согласно некоторым социологическим опросам, увеличилось вчетверо. Этот рост религиозности продолжался и в дальнейшем. Он совпал с колоссальным увеличением популярности Православия. В Русской Церкви формируется собственная социальная доктрина, однако данный процесс протекает довольно сложно. Когда с перестройкой давление государства резко ослабло, оказалось, что к встрече с проблемами современного мира многие церковные деятели не готовы. Как серьезные политические разногласия, так и проблема давно назревавших и постоянно откладываемых реформ делают потенциально возможным в будущем расколы в Московской Патриархии.

Незавершенность, незрелость процесса религиозного возрождения проявляется и в деятельности появившихся нескольких десятков христианских партий, движений, союзов. Их можно условно разделить на три группы: центристские и христианско-демократические, православные монархические, национал-патриотические с «религиозными приоритетами». Все они пока немногочисленны и не имеют массовой социальной опоры. Первые в основном сформировались в 1989–1990 гг. на базе религиозно-философских семинаров, кружков, оппозиционных и к государству и к Патриархии. Крупнейшим из них является «Российское христианское демократическое движение», а наиболее перспективным представляется близкий к «Демократическому выбору России» – «Российский христианско-демократический союз», вошедший в Международный интернационал христианской демократии. Христианские партии в России в перспективе, по мере становления политического самосознания «средних слоев» значительно увеличат свое влияние. Авторитет Русской Православной Церкви сейчас выше, чем любой ветви власти и необходимость объективной оценки политического потенциала религиозных организаций очевидна.

Проблема государственно-церковных отношений в целом, на наш взгляд, нуждается в комплексном изучении представителями различных гуманитарных дисциплин как в теоретических, так и в конкретно-исторических аспектах, относительно отдельных периодов и всей истории СССР. Но необходимость сделать один из первых шагов на этом пути, попытаться наметить методологические подходы к проблеме, показать, как развивались эти отношения в 1939–1964 гг. – определила выбор темы настоящего исследования.

Эпоха правления Сталина была ознаменована беспрецедентными для русской истории гонениями на церковь. В результате репрессий 1930-х годов лишились жизней сотни тысяч православных священников и мирян. Однако в 1940-х годах политика Сталина претерпела резкое изменение: гонения стихли, священники получили государственную поддержку и даже возможность избрать патриарха, место которого пустовало почти 20 лет.

Чем был обусловлен столь радикальный поворот? Насколько справедливы спекуляции о «раскаянии» Сталина перед лицом угрозы поражения в Великой Отечественной войне? История отношений советского государства и православной церкви даёт возможность ответить на этот вопрос без мифов и преувеличений.

Борьба с опиумом для народа

Наряду с разрушением храмов, ссылками и убийствами верующих, правительство проводило менее очевидную политику подчинения церковных иерархов своей власти. Сперва для этой цели послужила «Живая Церковь» обновленцев - священников, сочувствовавших революционерам и не признававших власть патриарха Тихона. Однако, несмотря на их политическую активность, далеко не все советские христиане пошли за раскольниками. Первая попытка взять религию под государственный контроль закончилась неудачей.

Тогда правительство пошло другим путём: раз церковь не удалось победить - её нужно возглавить. В 1927 году митрополит Сергий (Старогородский), бывший на тот момент Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, опубликовал декларацию о сотрудничестве с советским государством. Данный шаг имел далеко идущие последствия и не мог не возмутить часть духовенства и мирян (в первую очередь, в Ленинграде). Митрополита пытались отговорить от намечающегося курса «порабощения церкви», к нему посылали обращения и делегации. Представитель одной из таких делегаций вспоминает реакцию Сергия: «Ну нас гонят, а мы отступаем! Но зато мы сохраним единство церкви!» Позиция Заместителя Патриаршего Местоблюстителя казалась на тот момент более чем спорной и привела к новому расколу: по стране стало распространяться движение «непоминающих» - священнослужителей и мирян, не молившихся на Литургии за митрополита Сергия и гражданские власти. Тем не менее, для истории страны и народа в целом подобная позиция церкви была, скорее, благом.

Перепись 1937 года даёт основание полагать, что потребность советского народа в религии сохранялась вопреки антиклерикальной политике правительства. Из почти 100 тысяч опрошенных в ходе переписи более половины заявили о своей вере в Бога. Кроме того, с учётом атмосферы постоянных арестов верующих и священников многие могли просто уклониться от ответа. По замыслу властей, включение такого вопроса в анкету должно было продемонстрировать успехи борьбы с «религиозными предрассудками» - и в этом отношении потерпело полный провал. В переписи 1939 года его уже не было.

Несмотря на сохранявшуюся у народа потребность в религии, к концу 30-х годов в СССР осталось менее 100 соборных и приходских храмов. Давление на церковь ослабло только с началом Второй мировой войны, когда власть осознала необходимость любой ценой сплотить народ перед лицом надвигающейся опасности. Кроме того, на решение отказаться от тотального уничтожения церкви повлияло вхождение в состав Советского Союза западных областей Украины и Белоруссии в конце 1939 года. Закрыть в одночасье множество находившихся там храмов и монастырей, озлобив против новых хозяев значительную часть местного населения, правительство не решилось.

Священная война

22 июня 1941 года православные отмечали День всех святых, во всех уцелевших храмах шли торжественные воскресные богослужения. Митрополит Сегрий, ставший к тому моменту Патриаршим Местоблюстителем, сразу же откликнулся на трагические известия о начале войны. В «Послании пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви» он обозначил линию поведения, шедшую вразрез с планами немецких захватчиков предстать «освободителями» русских христиан от гнёта коммунистов. Заместитель Патриарха обратился к верующим с такими словами:

«Жалкие потомки врагов православного христианства хотят ещё раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству».

Перед лицом великой опасности народ, государство и церковь сплотил единый патриотический порыв. Благодаря поэту Лебедеву-Кумачу и композитору Александрову Великая Отечественная война вошла в умы советских граждан и их потомков как «Священная война». Призыв к огромной стране встать на борьбу с «проклятою ордой» рифмуется с другим важным произведением сталинской эпохи - фильмом «Александр Невский», вышедшим за три года до войны и вернувшимся на экраны кинотеатров в 1941 году. Народу возвращали память о героической славе предков, способной вдохновить на подвиги. Имена князей Александра Невского и Дмитрия Донского, причисленных церковью к лику святых, оказались неразрывно связаны с той «Святой Русью», которую советская власть сперва пыталась искоренить. Неслучайно и в обращении Станина 3 июля после официального: «Товарищи! Граждане!» - прозвучало непривычное христианское: «Братья и сёстры!» Этими словами традиционно начинаются церковные проповеди.

Священники не ограничивались агитацией прихожан и молитвами за победу русского воинства. Несмотря на отсутствие у церкви собственных банковских счетов и официальный запрет заниматься благотворительностью, по всей стране при храмах собирали средства для отправки в Фонд обороны. Митрополит Сергий официально призвал к этому верующих 14 октября, но это было скорее формальностью: священнослужители начали собирать помощь для фронта с первых дней войны. Всего к лету 1945 года на нужды армии было пожертвовано более 300 миллионов рублей. Учитывая, в каком бедственном положении находилась церковь к 1941 году, этот вклад заслуживает уважения. Отдельно стоит отметить общецерковную танковую колонну «Дмитрий Донской» - 40 машин Т-34 челябинского производства - и авиационную эскадрилью имени Александра Невского, созданные на деньги верующих.

До войны правительство стремилось оборвать все связи духовенства с внешним миром, чтобы нелицеприятные факты массовых репрессий и убийств по религиозному признаку не просочились наружу. После нападения Германии внешнеполитическая роль Московской Патриархии значительно возросла. Причин тому было несколько. Во-первых, советское государство к началу войны добилось немалых успехов в подчинении церкви своей власти: иерархов осталось мало, каждого из них можно было проконтролировать. Кроме того, их связывало соглашение 1927 года о лояльности политике правительства и общепринятое церковное правило - поддерживать существующую власть, какой бы она ни была.

Во-вторых, у патриархии по-прежнему оставались серьёзные дипломатические возможности, позволявшие установить контакты с влиятельными религиозными течениями на Западе. Это можно было использовать и для влияния на антифашистскую борьбу в оккупированной Восточной Европе, и как дополнительный канал для продвижения советской идеологии. Начало данной деятельности было положено в 1942 году посланием патриархии к верующим православных стран: Греции, Румынии, Болгарии, Югославии и других. В-третьих, союзники СССР по антигитлеровской коалиции проявляли живой интерес к судьбе Православной церкви в Советском Союзе, и Сталин счёл выгодным представить ситуацию в лучшем свете.

Встреча в Кремле

1943 год стал переломным как для хода войны, так и для взаимоотношений Русской православной церкви с государством. После победы под Сталинградом международные симпатии были всецело на стороне Советского Союза. В период войны авторитет СССР, несшего основную тяжесть противостояния агрессии гитлеровской Германии, неизмеримо вырос. Сочувствие к сражающемуся народу изменило в глазах мировой общественности и образ самого государства. Сталин понимал, что для дальнейшего укрепления положения Советского Союза можно задействовать ещё один фактор - церковь. Вечером 4 сентября 1943 года в Кремле глава советского государства встретился с митрополитами Сергием (Старогородским), Николаем (Ярушевичем) и Алексием (Симанским). Беседа оказалась судьбоносной для обеих сторон: правительство получило полный контроль над РПЦ, церковь же наконец смогла твёрдо узаконить своё положение.

В ходе двухчасовой встречи Сталин отметил патриотическую деятельность священнослужителей и попросил их высказаться о «назревших, но неразрешённых» вопросах. Первым делом митрополиты подняли проблему избрания патриарха: для этого нужно было получить одобрение властей и созвать архиерейский Собор. Сталин такое одобрение дал и предложил проявить в этом деле «большевистские темпы»: для доставки епископов в Москву были выделены правительственные самолёты. Благодаря этому появилась возможность избрать нового патриарха уже 8 сентября. Также были затронуты вопросы о подготовке новых кадров духовенства, издании журнала Московской Патриархии, открытии ряда церквей, освобождении некоторых архиереев из заключения и механизме пополнения церковной казны.

По всем заявленным проблемам Сталин поддержал позицию митрополитов и обещал помощь в их разрешении. Однако следом пришёл его черед сделать важное объявление: правительство образует специальный орган для решения церковных вопросов - Совет по делам РПЦ под руководством майора госбезопасности Г. Г. Карпова. Таким образом, была сформулирована новая парадигма взаимоотношений православной церкви и советского государства: сочетание формальной поддержки и полного контроля.

Архиерейский Собор действительно состоялся 8 сентября. Первым после долгого перерыва Патриархом Московским и всея Руси стал Сергий (Старогородский). Однако по другим вопросам дела шли не так хорошо: первое постановление, разрешающее открыть храм, вышло только в феврале 1944 года.

Архиерейский собор 8 сентября 1943 г. В центре, слева направо: митрополиты Алексий (Симанский), Сергий (Старогородский), Николай (Ярушевич)

Смена правительственного курса в отношении РПЦ не была следствием тягот войны. В 1943 году Сталин думал не о покаянии, а о послевоенном мироустройстве. Церковь стала важным инструментом его международной политики. Московская Патриархия сосредоточилась на новых задачах: переводе под свой контроль заграничных приходов, противостоянии Ватикану, утверждении своего главенства в христианском мире. Церковь отчасти оправдала возложенные на неё ожидания: православные христиане в Восточной Европе стали во всём ориентироваться на Московскую Патриархию, обеспечивая международную поддержку советскому правительству «народной демократии». Но период столь тесного взаимодействия клириков и государства продлился недолго: в 1948 году внешнеполитический курс Сталина сменился, церковь стала играть менее значительную роль и потеряла часть полученных преференций.

Использованная литература:

1. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 гг.). М., 1999.
2. Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Церкви. 1917–1997. М., 1997.
3. Зоберн В. Бог и победа. Верующие в великих войнах за Россию. М, 2014.